http://robert-chester.narod.ru/06.htm

ДЖОРДЖ ЧЭПМЕН

Голубь

Нет, непохоже, чтобы Секта Всех

Любовников, которым праздность – праздник,

А жизнь – калейдоскоп цветных потех,

Меняла их Привязанности: разве

Хвале и осуждению они

Не отвечают равнодушным взглядом,

Причудами и стилем сыты? С ним

Не холодно им, и любовь нарядна,

Возвысив их – пусть и студит молва, –

Хоть, в общем, не забавны увлеченья,

Где и Любовь без роскоши мертва,

Утрачивая без нее свеченье

И блеск живой в глазах (не длится то,

Что живо, только соревнуясь с внешним,

И, будучи рожденной с красотой,

Любовь умрет в морщинах безутешных).

Но как все жизни переплетены

Навек у Голубя, священной Птицы

Любви, с его, здесь упомянутым, одним

Единственнейшим другом, прилепиться

К которому – к которой, к Феникс – ход

Искала всех Дурных Ошибок стая,

Но безуспешно: в ней самой оплот

Был чистоте. С тем, круг свой замыкая,

Для Голубя она была насквозь

Продуманною сферой наслажденья,

Высвобождая верностью живой

В его свободе дар преображенья.

Ее чрезмерности и чистоте

Он радовался и в ее размерах;

Оплакана, когда оплакать ей

Его пришлось, воспета и со смертью

Она. Как он, все мои силы в ней

Сосредоточив, я бы ограничил

Опустошений власть, где Время (вне

Всех изменений, что так методично

Все в мире истребляют, уступив

Лишь постоянству сердца – вечной правде)

Мое с ней единенье притупить

Старается сильнее, чем потраву

Ей учинить, – лишь так меня ведут

Мой стиль и бытие мое, мой дух.

ГЛАВНАЯ