http://robert-chester.narod.ru/09.htm
ВЛАДИМИР КОЗАРОВЕЦКИЙ
ШЕКСПИР УМЕР – ДА ЗДРАВСТВУЕТ ШЕКСПИР!
Гилилов отмечал, что в диалоге «Песни Голубя» использована не только высочайшая технически поэтическая эквилибристика, но и применены довольно необычные поэтические размеры. Между тем таким экспериментаторством сради всех упоминаемых Гилиловым поэтов отличалась только Мэри Сидни Пембрук. Попробуем разобраться в имеющейся исторической информации, касающейся этой поэтессы.
Во-первых, брат Мэри поэт Филип Сидни был тяжело ранен в ногу в сражении во Фландрии, от этой раны сильно страдал и умер сравнительно молодым; во-вторых он был сыном королевы Елизаветы (и Филиппа II по одной версии: принц-консорт при правившей тогда Мэри Тюдор сделал всё возможное, чтобы вызволить Елизавету из Тауэра, убедив жену, что между ним и Елизаветой ничего не было и что роман у неё на самом деле с Робертом Дадли, в то же время примчавшись на крестины родившегося сына и давший ему своё имя); в-третьих, скорее всего, Елизавета его надула и родила сына и в самом деле от Роберта Дадли, а Филиппа II всё время водила за нос; в-четвёртых, отданный на воспитание в семью Сидни, Филип Сидни узнал, что они с Мэри – не родные брат и сестра (ей в этот момент было 16 лет), и между ними завязался роман; в-пятых, по одним источникам Елизавета Сидни-Рэтленд была его дочерью, а по другим – он умер бездетным; в-шестых, Елизавета I по одной версии была её бабкой, а по другой – её матерью, а сама Елизавета Сидни-Рэтленд воспитывалась под присмотром Мэри Пембрук, в искусстве поэзии, по словам Бена Джонсона, «не уступала своему отцу», а в стихах обращалась к знатным женщинам с такой свободой и с таким чувством собственного достоинства (в частности к Арабелле Стюарт с её королевским происхождением), что Гилилов не без основания заметил, что это возможно только при столь же знатном происхождении младшей Елизаветы.
Всё это наводит на размышления, которые неизбежно ведут к выводу, что Голубь и Феникс первой части Честеровского сборника – Филип Сидни и Мэри Сидни, формально, для мира, брат и сестра, и что Природа в этой части сборника – королева Елизавета. С этой точки зрения становится понятным и участие матери в судьбе сына и её забота о его здоровье, и роль Феникс-Мэри в появлении на свет духовного наследия Голубя и Феникс (Мэри Сидни сделала всё возможное и невозможное, чтобы наследие любимого-брата не пропало, отредактировала и издала его стихи и труды, и её участие в появлении их на свет переоценить невозможно).
С этой точки зрения становится объяснимым существование этой части Честеровского сборника задолго до публикации мистификационного варианта 1612-13 гг. Гилилов упоминает о его существовании только в примечании, подробно им не интересовался, а между тем сам этот факт мог обрушить аргументацию Гилилова, если считать, что во всём сборнике речь шла об одних и тех же Феникс и Голубе. И только такое разделение «пар» спасает его версию – хотя я и не ставил перед собой задачи её спасать: как мы увидим дальше, я существенно расхожусь с ним во взгляде на то, кто именно был Голубем второй «пары».
Теперь перейдём ко второй части Честеровского сборника – но сначала посмотрим, чем кончается первая:
Из пламени, которого не стало,
Другая Феникс огненно восстала,
Чьих прокаленных перьев ярче свет,
Чем матери сгоревшей; но завет
Любви святой, что Голубь заповедал,
Покоится и в этом сердце щедром.
Восставши, будет, вырастая, птица
Давать над каламбуром веселиться,
Пустив на волю их, как я – мой стих;
Умы поймут, что я не предал их.
Итак, речь идет о женщине, чьё творчество связано с каламбурами, – а в этом случае такой кандидатурой на «пост» новой Феникс после смерти предыдущей опять же может быть только Мэри Сидни. Похоже, мы попали в заколдованный круг?